Судьба: о времени, о семье, о себе, рассказанная журналистом Давидом Сауловичем Лосиным

Сегодня на девятый день его смерти, мы публикуем воспоминания – заметки о родителях, о времени, о своей судьбе. Он сделал их по просьбе внука Вячеслава. В них так зримо присутствует время, переплетаются судьбы, человеческие отношения, что публицистические заметки старшего коллеги имеют огромное значение для всех поколений журналистов – в смысле познания эпохи и самопознания человека.
Давид Саулович Лосин – яркий представитель старой советской школы журналистики, той самой, где на первом месте были факты, а не «мнения по поводу». Он несколько десятков лет верой и правдой служил коллективу завода авиастроителей, будучи редактором многотиражной газеты «Знамя труда», которая вела летопись трудовых подвигов, историю заводских династий, распространяла опыт передовиков и рационализаторов. Честное слово опытного газетчика объединяло и сплачивало людей, делало их коллективом. Для Давида Сауловича Лосина Саратовский авиационный завод стал главной журналистской темой, и он в ней раскрылся с полной отдачей. Он был составителем книги об истории Заводского района г. Саратова, с его участием выходили в свет и другие книги о работе саратовских авиастроителей, например, «Грозные годы», о саратовской системе бездефектного изготовления продукции.
Школа рабкоров, когда-то начатая Лосиным, долгие годы была творческой мастерской для людей неравнодушных, имеющих желание и склонность приобщиться к профессии журналиста. В саратовской журналистике Давид Саулович Лосин работал сам «с личным клеймом качества» и от других требовал того же.
Мы всегда будем помнить мудрые уроки, преданность профессии, личную скромность и человеческую порядочность нашего замечательного коллеги.
Итак, в память о коллеге публикуем его заметки.



Твой прадедушка Лосин Саул Григорьевич родился в 1892 году в городе Велиже в бедной семье. Отец ходил по деревням, ремонтировал (лудил) кастрюли и сковородки, к субботе с полученными от крестьян продуктами возвращался домой. Мать вила веревки на фабрике, рано скончалась от туберкулеза. Три мальчика и четыре девочки жили впроголодь.
Саул был вторым ребенком, ухаживал за младшими, но мечтал о лучшей жизни. Был только один путь, чтобы учиться, и он его избрал. В 1905 году 13-летний мальчик уехал в местечко Ляды, где находилась высшая Еврейская школа - Ешива. Там жил и духовный глава евреев – Любавичский раввин, впоследствии выехавший в США.
Местные жители кормили ешиво – бохеров (учеников Ешивы) из бедных семей. В определенный день недели их сажали с семьей за обеденный стол, давали что-то с собой на ужин. Старательность, хорошая память способствовали усвоению талмуда, заповедей и законов. Если где-либо сохранились архивы, то можно получить подтверждение, что Саул Лосин успешно прошел рассчитанный на несколько лет курс, получил документы, дающие право стать раввином.
Но судьба уготовила другой путь. Возможно, ему не хватало религиозности для неукоснительного соблюдения строгих обрядов. Об этом сказал ему один из раввинов при просьбе дать рекомендацию (требовалось 2 рекомендации от священнослужителей). Другой согласился написать, но, к его удивлению, добавил: «Дай Вам Бог этим не заниматься».
В поисках профессии он оказался в городе Кириллове учеником у часовщика. Всю жизнь вспоминал, как бил его пристав, требуя убираться с вологодской земли, не входившей в черту оседлости. Некоторое время он учил детей еврейских предпринимателей. Путем самообразования освоил русский язык. Полученные в Ешиве знания способствовали общему развитию. Трудолюбивый, грамотный парень понравился купцу – лесопромышленнику Хейфецу. Он взял его на работу приказчиком. Купец давал деньги, которыми он расплачивался с крестьянами за рубку и вывозку леса для сплава в Рижский залив. В отличие от предыдущего работника, Саул не обманывал хозяина и крестьян.
После революции 1917 года бывший приказчик стал служащим. Работал техническим руководителем, начальником лесозаготовительных участков. При этом он не вступал в партию, хотя руководители не раз предлагали это сделать. Биографы Сталина так приводили его ответ о полученном образовании. В анкетах он писал: «Вышиблен из духовной семинарии». В советской стране религия преследовалась. Саул Григорьевич в анкетах о Ешиве умалчивал. Писал: «Самообразование». Но полученные в Ешиве знания истории, нравственное развитие способствовали установлению контактов с людьми, помогали находить решения в разных жизненных ситуациях. После окончания полевых работ десятки крестьян ехали на заработки туда, где работал Саул Григорьевич. Знали, что он расплатится, как обещал.
Забегая немного вперед, скажу, что мне впоследствии не раз доводилось говорить разного рода руководителям: «Почему Вы не выполнили свои обещания? Меня в детстве отец брал на лесопункты. Я видел, как спорили с ним рабочие, настаивали на пересмотре норм выработки и т.п. Но не было случая, чтобы кто-то сказал: «Ты обманул».
С середины 30-х годов прошлого века около 15 лет он работал в системе лесозаготовок для предприятий легкой промышленности. После эвакуации в 1941 году был направлен в Кировскую область, где принял два лесоучастка в Мурашинском и Юрьевском районах. Обычное в таких случаях недоверие к новому руководителю, особенно с пресловутой 5-й графой в анкете, сменилось уважением. Организовал финансирование, питание в столовых. Предприятие стало поставщиком дров – основного топлива для Кировского комбината Искусственной кожи, из которой делали для армии керзовые сапоги, и меховой фабрики «Белка», поставлявшей на фронт шапки – ушанки и полушубки.
Это был преданный делу человек, думающий о том, как выполнить производственный план.
«Лошади кушают овес…» Так иронически говорят о всем известных истинах. Но выдаваемый для конного обоза по довоенным нормативам овес (8 кг на лошадь) опытный руководитель умело использовал для дополнительного питания людей, получающих по карточкам от 800 до 400 граммов хлеба. Овес стали размалывать, варить кисели и выдавать в столовой. Работницы уносили домой кастрюльки с едой для детей. На обвинения в нецелевом использовании государственных фондов Саул Григорьевич отвечал: «Хороших лошадей взяли в армию. Остались старые, с плохими зубами. Выжимки после варки они съедают лучше, чем зерно…» «Ты спас нам детей от голодной смерти»,- благодарили работницы при расставании.
Успешной работе предприятия способствовали деловые контакты с другими руководителями, взаимная помощь.
Памятью о том труднейшем периоде жизни стали почетное звание «Отличник легкой промышленности СССР», медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945гг».



Родилась в 1902 году в селе Железово, ныне находящемся в Тверской области. В русской деревне семья Фейгиных работала по найму у купцов- лесопромышленников, которые вели заготовку леса. Бревна сплавляли по реке Западная Двина в Ригу и продавали на экспорт.
Родители смогли дать дочери только начальное образование. Некоторое время ее учителем был Саул Лосин, за которого в начале 20-годов она вышла замуж.
Как и все сельские жители, она ухаживала за коровой, выращивала овощи. Двое мальчиков скончались после детских болезней.
Дарья Абрамовна была общительным человеком, легко находила контакт с людьми, охотно делилась с соседкой лекарством, могла одолжить деньги на хлеб, хотя больших средств в доме не было. Трудолюбие, честность, нетерпимость к лжи она старалась передать сыну и дочери Циле. Вскоре после ее рождения в 1926 году семья изменила привычный образ жизни, переехала в уездный город Торопец. Там жили до эвакуации летом 1941 года при наступлении немецкой армии.
Заботливая мать в воспитательных целях поощряла приглашение детьми домой друзей и подруг, старалась угостить их тем, что было в доме.
Учеба в школе давалась Циле легко, по всем предметам она получала отличные оценки. Был случай, когда новый преподаватель физики вывел за четверть «4». На вопрос: «Почему не пятерка?» он ответил: «На пятерку знаю только я». «И я,- тут же ответила восьмиклассница. Пойду к директору, он математик, физику знает, пусть меня спрашивает». Пятерочный ряд в табеле не был нарушен.
В 1950 году Цецилия Лосина с отличием закончила Московский лесотехнический институт, выбрала назначение в Саратов, где деревообрабатывающий комбинат гарантировал квартиру. Комната в бараке позволила взять к себе брата и родителей.
В Саратове прабабушка и прадедушка отметили с детьми 50-летие брака - «Золотую свадьбу».
После того, как опытный инженер – технолог мебельного производства подала заявление об уходе на пенсию, по просьбе руководителей она еще некоторое время продолжала работать.
Многие годы тетя Циля проявляла любовь к своим племянникам и их детям.



Вот и дошел черед для рассказа о себе «Любимом». В памяти сохранилось многое. Но, как рассказать, чтобы «Словам было тесно, мыслям просторно»?
Родился давно - в 1923 году. Место рождения, также как и в паспортах бабушки и мамы – село Железово. Из детских воспоминаний: помню паром, который на канате перетаскивали через реку. Точно такой показан в кинофильме «Волга – Волга». Правда, аварий не было. Помню, как родные прятали соседку от кулаков пьяного мужа. Про этого Костю напоминала мне бабушка, прерывая детские шалости. Говорила, что могу стать таким же непутевым.
Многие годы Любовь Давидовна была лидером в семье. Она рассказывала, как училась в сельской школе. «Господин учитель дает задание выучить наизусть две страницы учебника. Я заберусь на печку, зажгу коптилку и запоминаю 5-6 страниц. Прошло два месяца, учитель пришел к отцу и сказал: «Давид, возьми ее из школы. Она так учится, что сойдет с ума».
Самоучкой научилась читать и писать, любила Пушкина, Некрасова и знакомила меня с их произведениями. С детских лет приучила к книгам. До сих пор вспоминаю ее любимые народные поговорки. Вот, например: «Кто около чашки, тот будет с ложкой». Можно отнести к чиновникам всех времен. Воспоминания о семье Фейгиных я послал в Йошкар-Олу ее внуку и правнукам.
Отец большую часть времени проводил на лесопунктах. Брал меня с собой при школьных каникулах. Я видел, как он разговаривает с рабочими. Примерно с 7-го класса он иногда предлагал вместе с ним написать проект служебного документа. Я учился формулировать мысли, выделять главное. Любимыми предметами в школе были русский язык, литература, история, география.
Инфекционное заболевание привело к снижению слуха. Родители забеспокоились. Мама поехала со мной в Ленинград, добилась приема в лучшей по тому времени клинике профессора Воячека. Но медицина оказалась бессильной. Пониженный слух остался на всю жизнь. Впоследствии это сделало меня рядовым необученным во время войны.
1418 дней войны стали трудными для всех. Но эвакуированным было хуже, чем местным жителям, имеющим хозяйство. Каждый день приходилось ломать голову: чем накормить семью? Донашивали остатки одежды и обуви. С тревогой брали письма- треугольники. На фронте были младшие братья отца Борис и Яков, несколько племянников. Иосиф (аспирант технического ВУЗа) погиб под Ленинградом. Моисей - отставной полковник, живет в Волгограде. Недавно прислал отрывок о себе из книги к юбилею Сталинградской битвы.
В 1942 году я начал работать на лесопункте. Получал зарплату, на которую можно было купить очень немногое. Главным была хлебная карточка. К отрадным воспоминаниям того времени можно отнести получение медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г».
Поворотным моментом в судьбе в 1946 году стало объявление о наборе сотрудников в редакцию районной газеты. В школе я отличался грамотностью. Этого хватило, чтобы поступить на должность корректора. Стал проверять сделанный вручную набор, сверстанные страницы. Но самой большой удачей для меня стал приход нового редактора, опытного журналиста Константина Константиновича Сопова. После демобилизации из армии он вернулся к семье на станцию Мураши. Его назначили вместо проштрафившегося, погрязшего в аферах.
Новый редактор в первое время уходил домой вместе с корректором в 2-3 часа ночи. Задерживалась сдача материала в типографию, не хватало наборщиков. Чтобы не заснуть на работе, я некоторое время курил. Быстро усвоил основы корректуры. Стал писать и помогал другим. Приведу пример: плачет молодой корреспондент Юля. Редактор послал в районный промкомбинат, что делать? Откладываю в сторону гранки, быстро вспоминаю выпускаемую там продукцию. Пишу Юле вопросы, на которые нужно ответить. Потом помогаю сделать заметку, называем лучших рабочих, сообщаем о планах руководства и проблемах.
Мы не смотрели тогда телевизор, не представляли себе современную нравственность. Не было даже элементарного поцелуя в благодарность.
В установленные дни газета во время сдавалась на почту. После войны появился спрос на строительный лес, шпалы, рудничную стойку для шахт. Корректор стал корреспондентом, ездил в леспромхозы. Областная газета стала перепечатывать мои «Письма из Стахановского леспромхоза» и другие материалы из нашей районки. «Журналист не должен быть беспартийным. Это вредит делу», - учил меня редактор. Он дал мне рекомендацию для вступления в партию. Это давало право при его отсутствии подписывать газету.
Во время отпуска в 1950 г. я сдал экзамены на заочное отделение филологического факультета СГУ. И тут мне напомнили о партийной дисциплине – отказались увольнять с работы, не разрешали выезд в Саратов. Узнав, что я в резерве на должность редактора районной газеты, я с трудом уговорил дать мне возможность получить образование.
Работая в газете, я общался с интеллигенцией. Были очень интересные люди, попавшие на север не по своей воле. Радиоприемник знакомил с постановками столичных театров. Партийными поручениями стали выступления перед населением с докладами. На всю жизнь запомнился случай. Выхожу на сцену в клубе железнодорожников. (Станция готовила кадры, была ремонтной базой для идущей к Воркуте Печорской дороги). Вижу в зале уважаемых людей, отдавших много сил своему делу. Как вынимать из кармана напечатанный текст? Его я в основном помнил. Час или больше говорил самыми простыми словами.
Оценку услышал на следующий день. Выяснял какой-то вопрос у начальника отдела эксплуатации отделения дороги Неведомского (жена была много лет секретарем райисполкома). «Как Вы это сумели?»- спросил он. Я не сразу понял вопрос. Оказывается, когда теща вернулась из клуба, они с женой стали подшучивать. И в ответ услышали подробности, которые она запомнила, о проходившей тогда войне в Корее и других событиях.
Под руководством Константина Константиновича я научился выпускать небольшую газету – планировать номера, писать и править написанные сотрудниками материалы, добиваясь грамотного изложения. Решал возникающие в типографии вопросы, хотя конфликты между заказчиком и исполнителем, взаимные претензии избежать невозможно.
В Саратове на предприятиях выпускали около 3-х десятков газет. Много раз я слышал: «Приходите через неделю. Может, будет место корреспондента». Главной причиной отказа была, конечно, графа «национальность» в представленной анкете. Коммунистическая партия объявляла своей идеологией интернационализм. Но среди равных (на словах) национальностей, моя была на последнем месте.
С благодарностью вспоминаю одного из руководителей, который, взглянув на анкету, посоветовал: «Вы были корректором. Вот и начните с этой работы». В типографии №1 редакторы многотиражек увидели в моем лице корректора, не только исправляющего грамматические ошибки. Порой они получали советы, как небольшой правкой улучшить текст, сократить не помещающийся на странице материал.
Редактор многотиражки авиационного завода (его по старой памяти и в целях конспирации называли заводом комбайнов) услышал об этом и пригласил встретиться. Борис Львович Пуркин испытывал давление со стороны руководства завода. Оно вскоре закончилось снятием с работы. Но видно был у него журналистский талант. Впоследствии до конца жизни он работал в областной газете, вызывали интерес фельетоны Б. Львова. Пришли с ним на беседу к секретарю парткома. Отправили меня к помощнику директора по кадрам, одновременно офицеру НКВД. Потом анкету и автобиографию долго проверяли. И вот в марте 1951 года мне выдали заводской пропуск, и Борис Львович подписал приказ о приеме нового корреспондента.
На моей памяти несколько раз принимались решения ЦК партии о фабрично – заводской печати. Люди, получавшие в Москве высокую зарплату и привилегии, здесь экономили государственные средства. Для низовой печати устанавливались небольшой штат и заплата на уровне рабочего средней квалификации. Ставилась задача делать газету силами общественных корреспондентов.
Газета на двух страничках выпускалась 3 раза в неделю. Нас было только трое. Журналисты ставили под заметками подписи рабочих, партийных, профсоюзных, комсомольских руководителей. Энтузиасты рабкоры, добровольно дающие заметки, в жизни встречались редко.
Редактор и секретарь редакции объявили, что будут готовить первую, производственную страницу. Вторая – с освещением общественной, культурной жизни коллектива, жалобами на ЖКО, общественное питание и т.д. поручалась мне. В первое время с трудом блуждал между цехами, знакомился с людьми, искал темы.
Забегая вперед, скажу, что я впоследствии всегда давал новому корреспонденту темы, подсказывал, с кем встретиться, кто сможет помочь.
К чести редактора, он поддержал мою инициативу. Благодаря «школе» Сопова повысилась культура верстки, исчезли уродливые «сапоги». Мы стали указывать типографии шрифты для набора заголовков. Появилось разнообразие, на странице крупными заголовками выделялись наиболее важные материалы.
Прошел год, и меня назначили ответственным секретарем редакции. Играл в шахматном турнире, где вместе с заводскими ветеранами выступали способные ребята – молодые специалисты. Разделил 1-3 места. Но началась работа до позднего вечера, и были только эпизоды (пара успешных сеансов одновременной игры, данных в домах отдыха на 10-12 досках, первое место в турнире на туристическом теплоходе и т.п.).
Несколько раз партийные органы присылали на завод редакторов из числа нуждающихся в трудоустройстве ветеранов, а я «тянул лямку». Наконец, руководители завода воспротивились очередному назначению обкома партии. 1 октября 1957 года я подписал приказ по редакции о вступлении в должность редактора на основании соответствующих решений. Формально эти постановления гарантировали мне защиту от преследований за критику. Но противопоставлять себя заводскому руководству я не собирался.
Вот и могу привести пример. После какого-то слета едем в директорской машине. Повернувшись ко мне, он говорит: «Вам будут жаловаться, но я запретил торговать на заводе в рабочее время пирожками». Не раздумывая, говорю: «Николай Семенович! Оспаривать Ваше решение в газете не буду. Но представьте себе женщину с двумя детьми, без мужа. Отправила одного в школу, отвела другого в садик, прибежала на работу. Что будет плохого, если выключит станок, съест два пирожка? Она же все равно выполнит норму». Выполнялся ли этот приказ - сказать не могу. Жалобы в редакцию не поступали.
«Редактор должен быть политическим деятелем», - учил меня Константин Константинович. Я к этому не стремился. Но вскоре после моего утверждения секретарь парткома Евгений Петрович Вехов понял, что может получить большую пользу. «Головной болью» для него, как и других специалистов, выдвинутых на партийную работу, становилось составление докладов, отчетов по разным направлениям и других документов. Потом, став первым секретарем райкома партии (по сегодняшним меркам – глава администрации) он по-прежнему приглашал меня, запрещал секретарю соединять его с кем–либо кроме двух руководителей по телефону. Из горы лежащих на столе справок мы выбирали главные проблемы.
В докладе на отчетно – выборной конференции освещается состояние промышленного производства, торговли, здравоохранения, культуры и другие стороны жизни района. «Надо закончить за час. Дальше не будут слушать», - говорил секретарь, представляя себя на месте сидящих в зале. Делаем сокращения, но сохраняем основные проблемы.
Авиационный завод стал кузницей кадров. Специалистов с образованием, русских, умеренно выпивающих и т.п. выдвигали на руководящую работу. И получилось так, что больше трех десятилетий этому способствовал заводской редактор. Нужны примеры? Приведу два, но могу и больше.
Доктор экономических наук А.В. Ермишин в книгах вспоминает, что его учили начинать карьеру с партийной работы. Сыну первого секретаря сельского райкома это наверняка было известно и без наставлений помощника директора авиазавода по кадрам.
Но вот он сел за стол в парткоме, взял справку, подготовленную внештатным инструктором, и пришел в недоумение. Говорилось о разных сторонах деятельности цеха, выпускавшего зенитные ракеты. Но как сделать из этого сумбура проект постановления по вынесенному на обсуждение вопросу? Нужна помощь Давида Сауловича. Предлагаю идти вместе в цех. Предъявляем там свои пропуска с соответствующими отметками. Беседуем с мастерами и рабочими. Выясняем основные помехи в работе сборщиков.
Проект постановления писался под мою диктовку. Об этом случае автор многостраничных книг не вспоминает.
14 января 1983 года. Мне 60 лет, становлюсь пенсионером. В связи с проведением Дня качества заполнен конференц-зал. После обсуждения производственных вопросов директор завода объявляет о юбилее редактора. После директора меня поздравил приехавший для этого секретарь горкома А.И. Белянский. Тепло вспоминал нашу совместную работу. Грамоты и поздравления я принимал минут 15. Подарки были вечером вместе с тостами в столовой.
Люди бывают разные. Некоторым моя помощь не могла пойти на пользу. Но Анатолий Иванович и многие другие, работавшие в партийном, комсомольском, профсоюзном комитетах авиационного завода, на всю жизнь сохранили чувство благодарности.
«Зачем Вы на них работаете?» – спрашивали порой друзья. «Но это же нужно для завода, для людей»,- отвечал я.
Публикации в заводской газете, постановления конференций и другие документы, готовившиеся с моим активным участием, давали результаты в виде финансирования министерством строительства заводской поликлиники, затем больницы, кинотеатра «Космос» с музыкальной школой и т.д. и т.п. Руководство завода решало вопросы в Москве, опираясь на требования коллектива.
Много лет меня избирали в руководящий орган – партком завода. Избрание в его состав директора было в стране правилом. С середины 60-х годов я слушал на конференциях итоги тайного голосования: «Лосин Давид Саулович… 395 – за, 5 – против» и т.п.
С директором я общался редко. А.И. Шибаев, Б.А. Дубовиков, Н.С.Денисов, А.И. Кривохижин были крупными личностями, организаторами большого производства самой сложной техники.
С газетой, как и профсоюзом, директору приходилось мириться. Вспоминаю, как на одном торжестве я оказался рядом с куратором завода из министерства. После очередной рюмки он рассказал: «Я иногда выкладываю директору факты, а он спрашивает: «Откуда ты знаешь? Я не говорю, что взял из вашей газеты».
Тот факт, что директор в таких случаях не смог возразить, свидетельствует: критика не была огульной, необоснованной. Поднят важный вопрос.
Постоянно публиковались сообщения о принятых после выступлений газеты мерах.
Не было в заводской газете славословий в адрес руководителей, ставших неотъемлемым правилом современных средств массовой информации.
Как все издания, мы призывали претворять в жизнь исторические решения очередного съезда партии или пленума ЦК, приводили цитаты из указаний и т.д. и т.п. На совещаниях в партийных органах газета авиационного завода порой подвергалась критике. С нас буквально не спускали глаз. «Почему Вы так много пишите о противопожарных мероприятиях?» - однажды спросил секретарь горкома партии. По его убеждению, следовало больше писать о работе пропагандистов, политинформаторов и агитаторов. Мое утверждение, что пожарная профилактика направлена на сохранение социалистической собственности, главного идеолога города вряд ли убедило.
Государственный план – закон! – провозглашалось на первой странице газеты. Постоянно назывались имена передовых рабочих, новаторов производства, рассказывалось о «секретах» производственных успехов. Заводская газета способствовала моральному поощрению тружеников, отдающих много сил производству. Нарушая трудовые законы, людей оставляли сверхурочно, вызывали на работу в выходные дни. Шла «холодная война» с Америкой. Завод выпускал ракеты для атомных подводных лодок и противовоздушной обороны.
В 60-х годах началось производство пассажирских самолетов. Вначале были Як-40, потом 120 – местные Як-42. Несколько ослабли цензурные ограничения.
Из школьного курса истории запомнился широко известный пример, как в царской России цензор вычеркнул из поваренной книги слова о том, что «пироги надо сажать в вольный дух». Но мог ли я до поступления на авиационный завод представить себе цензуру советского времени? Многие годы следовало сохранять в тайне даже местонахождение предприятия, где выпускалась газета. Ничего, даже отдаленно напоминающее Саратов. Строго запрещалось раскрывать авиационный профиль производства, мощности, численность коллектива, сообщать об авариях, пожарах и т.д. и т.п.
«Людей, которые не читают газет, нужно морально убивать на месте», - изрек воспетый Ильфом и Петровым О. Бендер. Были, конечно, работники, которые не держали в руках заводскую газету. Но вот случилась ошибка. Известного на заводе ветерана в подписи под фотографией назвали Владимиром Александровичем. Сотрудники редакции приняли десятки телефонных звонков с сообщением, что его имя Василий. Значит - нас читали!
В нашей редакции осваивали и совершенствовали мастерство Григорий Вингурт, Виктор Философов, Лариса Кузнецова и некоторые другие саратовские журналисты. Но многие убеждались в справедливости моих предупреждений о трудностях профессии, уходили из редакции на другую работу.
Рабочий день редактора длился до позднего вечера. Готовил свои материалы, выправлял перед сдачей в типографию сданные мне сотрудниками, вычитывал подготовленные к печати страницы.
В 1971 году группа работников завода получила правительственные награды. Произошел очень редкий случай. Редактору заводской газеты вручили орден «Знак почета».
Писать характеристики для награждения токарей, слесарей, инженеров руководству было, конечно проще, чем объяснять заслуги редактора.
Вспоминая свой вклад в работу завода, много лет бывшего флагманом в области, выделю несколько направлений.



В середине 50-х годов директор завода Б.А. Дубовиков произвел преобразования в производстве. Повышалась ответственность каждого исполнителя за качество своего труда. Впоследствии в книгах профессора Дубовикова и других изданиях указывалось на роль заводской газеты в разъяснении проводимых руководством мероприятий. Большое значение имели систематические публикуемые Дневники качества с анализом и критикой. Свидетельством эффективности системы может служить присвоение имени Б.А. Дубовикова Саратовскому центру стандартизации, метрологии и сертификации.



Много лет активно действовал нештатный отдел по техническому прогрессу. Его руководитель инженер Валентин Леонидович Шрайбер по нашей рекомендации был принят в члены Союза журналистов СССР. Выпускались технические страницы. Поднимались конкретные темы внедрения научной организации труда, освоения оборудования с программным управлением. После неоднократных выступлений газеты руководство завода создало специальный отдел механизации и автоматизации, выделило в самостоятельное подразделение бюро изобретательства и т.д.



Начало систематической работы в этом направлении положено в 1965 году. В стране готовились к празднованию 20-летия Победы. Заводские журналисты сплотили группу ветеранов войны и труда. После их выступлений в газете на заводе построен памятник – обелиск, установлены 314 фамилий работников, не вернувшихся с фронта и погибших при бомбардировке, открыт музей и создана книга – летопись истории предприятия. В газете были выпущены страницы, посвященные выросшим в коллективе Героям Советского Союза.
По итогам Всесоюзных конкурсов наша редакция получила две грамоты от Центрального Правления Союза журналистов СССР и главного Политуправления Советской Армии и Флота. Оценили собранные в альбоме публикации газеты.
В 1981 году в Приволжском издательстве тиражом 10000 экземпляров вышла книга «Крылатые годы». В аннотации сообщалось, что очерки истории Саратовского авиационного завода подготовлены к печати комиссией в составе: члена Союза журналистов СССР Д.С. Лосина (председатель)… далее названы 7 уважаемых на заводе ветеранов и начальник первого (специального) отдела.
Возглавлявший завод в годы войны генерал – майор Израиль Соломонович Левин прислал в Саратов воспоминания. Это большой том, требующий обработки.
В канун 40-летия с начала войны в 1981 году я решил рискнуть. Отдавал себе отчет, что партийные чиновники могут предъявить претензии. «Завод срывает план, медленно строит коровники в подшефном районе, а Вы разбазариваете газетную площадь!» Знаю, что говорил о моем риске с друзьями и сам Левин.
Взял на выходной день домой 25 страниц текста. Сделал сокращения, отредактировал неудачные фразы… В 22 номерах были опубликованы воспоминания бывшего директора. С огромным интересом читали, собирали эти газеты на заводе. По моему совету автор пришел в издательство с перепечатанным из газеты текстом. Встретили настороженно. Генеральские мемуары здесь не раз доставляли хлопоты. Но после ознакомления с рукописью Левин услышал: «Здесь будет нужна обычная редакторская правка, уточнения».
В 1984 году книга И.С. Левина «Грозные годы» вышла в свет.



Создано на базе редакции в конце 60-х годов. В ежедневных передачах по заводской сети сообщались новости, рассказывалось о решениях руководства предприятия. Корреспонденты брали интервью. Особой популярностью пользовались поздравления работников по заявкам из цехов с днем рождения. Рассказывалось о заслугах именинника, исполнялась его любимая песня.

******

Продолжая работать в редакции по тогда действовавшим законам, я, как служащий, получал только 50 % пенсии. Перешел на должность инженера в отдел технической информации. Готовил в Москву «Карты передового опыта». С удовольствием смотрел поступающие из министерства информационные материалы. О внедренных на Саратовском авиазаводе изобретениях, технологиях, методических разработках сообщалось дословно, как я написал.
По-прежнему бескорыстно помогал всем, кто ко мне обращался.
90-е годы прошлого века стали особенно трудными. Систематически задерживали выплаты зарплаты и пенсий. Несколько лет я по совместительству на полставки работал в районном центре социального обслуживания населения. Подготовленные с моим участием методические материалы по указаниям министерства использовались и на других предприятиях социальной сферы.
Завершал трудовую деятельность я вновь в редакторском кабинете. Проведенная приватизация с созданием акционерного общества
«САЗ» привела к банкротству предприятия.
В день моего 80-летия – 14 января 2003 года - редакция газеты, выпускавшейся с 1930 года под названиями: «Даешь, комбайн!», «Заводская правда», «Знамя коммунизма», «Авиастроитель», прекратила свое существование.