ПАМЯТИ ИВАНА ШУЛЬПИНА

21:06 2 февраля 2019
Главные новости
184
Поделиться
Поделиться
Запинить
Лайкнуть
Отправить
Поделиться
Отправить
Отправить
Поделиться
ПАМЯТИ ИВАНА ШУЛЬПИНА

ПАМЯТИ ИВАНА ШУЛЬПИНА
31 января в Саратове умер писатель Иван Шульпин.
Это большая утрата для всех нас – Иван Васильевич был художником совестливым, он трепетно относился к писательскому ремеслу, отличался редкой самокритичностью. Не разбрасываясь словами, не принимая конвейерной скорописи, Иван Васильевич подолгу вынашивал свои книги, но и говорил в них – спрессовано, густо, о многом. Каждая его вещь становилась событием – от пронзительно-грустной и в то же время светлейшей повести «Прощание с Багусями» до подборки стихов или рассказов в «Москве», «Молодой гвардии», «Российском писателе», «Волге». Не раз становясь лауреатом литературных премий (им. М. Алексеева, например), долгое время возглавляя Саратовское отделение Союза писателей, Иван Шульпин относился к своему творчеству с той критической принципиальностью, которой так не хватает многим из пишущих ныне. И был предельно скромен. И эта суровая требовательность, когда автор знает, как надо, и стремится взять высоко поднятую планку, месяц за месяцем, год за годом ведя внутренний диалог со своей совестью, с теми, родными людьми, кого вспоминает сердце, с прошлым, без которого нет дня сегодняшнего и завтрашнего, так вот, эта беспощадность к себе не позволила, конечно же, написать Шульпину больше. Да и подорвала, я думаю, его физические силы.
Но разве дело в количестве написанного? Разве обязательно нужны десятки томов и сотни публикаций – где попало? Иван Шульпин, как раз, представлял уникальное в литературном сообществе явление, когда автор не гонится за масштабом и количеством страниц, а вдумчиво, почти бесшумно, с чувством истинного врождённого такта движется к неожиданной мысли, к прозрению, а порой – к мудрому молчанию. Как интересно было где-нибудь в последнем ряду чужих юбилейных торжеств тихонечко беседовать с Шульпиным, уму-разуму учиться у него – человека блестяще образованного, энциклопедически просвещённого, светлого в слове. И никогда – ни о ком из писателей былого или настоящего, вообще ни о ком – не сказал Иван Васильевич грубо, вульгарно, мелочно-мстительно за глаза. Никогда! А ещё рядом с Иваном Васильевичем хорошо было просто неторопливо молчать. И иногда обмениваться взглядами. Он многое умел говорить взглядом, ну или едва уловимой улыбкой. И повторю – не злой, не саркастичной, а мудрой, доброй.
С годами слово Ивана Шульпина – изустное ли, печатное – становилось мудрее. Мне кажется – я могу тут ошибаться, конечно, – но мне представляется, что Иван Шульпин задумывал и создавал какую-то новую книгу, подходил к какому-то новому открытию.
…Вспомнилось мне сейчас почему-то. Примерно в такой же зимний день, как сегодня, Иван Шульпин, Виктор Сафронов, Владимир Пырков, мой отец, ну и я, среди них мальчишка, пришли в минкульт, Шульпин хлопотал, чтобы книжку мою издали, кажется. Мне тоже надо было что-то сказать же, и я выпалил – вот рукопись, итог долгих лет. Все просто чуть со смеху не покатились. А Иван Васильевич не сдержался, говорит: «Ну, Вань, если двадцать тебе есть, то и правда – итог. Тебе двадцать-то есть?» Не было. И было это, значит, давно-давно. Так давно, что кажется – не было и вовсе. А всё-таки было. Потому что помощь не забывается, а Иван Шульпин многим авторам старался помочь, подставить плечо, поддержать. И вот мы идём по такому же снежному, как теперь, городу, и вечер морозно-тихий, и Иван Васильевич смеётся – теперь уже можно – и говорит, что назавтра нужно бы собраться на рыбалку на зимнюю, а потом спохватывается – рассказ не дописал ещё. «Вот допишу, тогда…»
Он был художником в слове, Иван Васильевич, он был художником в своём внешнем облике – настоящий писатель. Не нужно ничего объяснять, искать какие-то эпитеты, подбирать цитаты. Просто это понятно для всякого, кто умеет видеть и слышать: Иван Шульпин писатель. Хотя никто никогда не слышал, чтобы Иван Васильевич называл себя так. Только в шутку…
Это потом, чуть погодя, мы будем вчитываться в его книги, находить давние и ближние к нам публикации, с замиранием сердца идти по его чутким и отзывчивым стихотворным лесенкам. Это потом мы вдруг поймём, что целая школа русской прозы осиротела с его уходом. Это потом я всё-таки выполню данное Ивану Васильевичу обещание и напишу о его работах по дереву – ещё одной удивительной грани его таланта. Это потом будут короткие вечера памяти и долгие-долгие дни беспамятства. Да, мы забываем друг друга жестоко, и прочно, и быстро, почти мгновенно, потому что мы, если подумать, разобщены, а Иван Васильевич был именно тем, кто всегда и всех помнил, кто объединял нас светлым и добрым талантом. И это потом, через время, через жизнь, может быть, кто-то понову откроет для себя писателя Ивана Шульпина, и удивится – как замечательно, как правдиво и ярко умели писать когда-то…
А пока в сердце боль утраты. Невосполнимой. И правда невосполнимой. Но скажу так: многое забудется, исчезнет, а шульпинская проза останется, преодолев, в конце концов, и безвременье, и беспамятство.
В последний день января в Саратове не стало большого русского писателя Ивана Шульпина, который учил нас совестливости, любви и человечности.

Иван Васильцов

Саратовское региональное отделение Союза журналистов России выражает глубокое соболезнование семье и близким Ивана Васильевича Шульпина.