Мамина сирень

Месяц май врывался в спокойную жизнь небольшого переулка, как долгожданный праздничный салют. После снежных сугробов, морозов и весенних разливов, вдруг наступала пауза, а за тройку дней и ночей подсыхало, воздух наполнялся неизъяснимой прелестью, и бело-розовое марево садов вдруг заполняло всё вокруг. Как первые скрипки в этом цветочном оркестре, исполняющем гимн красоте жизни, вступали яблони, а за ними трепетно-нежные вишни. Эти фруктовые деревья были в каждом саду, потому что каждый из вернувшихся с войны фронтовиков, сделав пристрой к родительскому дому или, выстроив для своей семьи новый, долгом своим считал посадить во дворе фруктовый сад. А ещё их руками у каждого дома перед окнами была посажена сирень: обычная, персидская, белая. И в пору буйного цветения яблони, как ленты в девичьи косы, вплетала сирень свой нежный аромат в аромат белоснежных садов. Так было не только в нашем переулке, но и на улицах, расположенных уровнем пониже. Близкое соседство Хопра в пору его разлива, заполняло майскую красоту чистой свежестью. И был этот уголок небольшого городка настоящим уголком рая. Взрослые так говорили об этом, а дети просто радовались солнечному душистому счастью и разливу реки, ненадолго бравшей в плен Захоперную часть города и окрестных лесов. Вот в такую пору половодья и наливающейся весенней силой природы, родилась моя мама. Было это теперь уже в далеком 1923 году. Может, потому и наделила её судьба особой жизненной силой, красотой души, которые сродни весенней майской прелести.
В тот далекий май по рассказам бабушки, Хопёр разлился особенно широко, и потому отправить роженицу в город было непросто.
Рожала она на печке, что случалось в ту пору нередко. В этом тёплом уголке под приглядом старших сестёр и брата росла малышка, которую назвали Валентиной.
Про таких, как она, говорили «боевая»: в учёбе отличница, в классе заводила, хоть спеть, хоть плясать, хоть в шахматном турнире и в беге отличиться!
На фоне сестры своей, тихой и скромной Марии, что двумя годами младше была, Валентина заметно выделялась. И даже спасла сестрёнку в половодье, когда та, будучи лет четырех, с лодки упала в холодную воду.
Росла мама в тридцатые, полуголодные, полураздетые, преодолевая трудности благодаря крепкому характеру. Когда родители переехали из Захоперья в центр города, пошла Валентина в новую школу, учиться. Их класс и стал здесь первым выпуском в июне сорок первого. Пели и танцевали выпускники до упаду, гуляли гурьбой в горпарке, встречали рассвет над Хопром и мечтали, мечтали, мечтали… Парни в лётчики и инженеры собирались пойти, девчата – в учителя, доктора, технологи. Кто знал тогда, какой водоворот событий закрутит всех после прощального школьного вечера.
Война! Она обрушилась на всех как смерч, сломав планы и судьбы. В военкомат девчата пришли вместе с парнями-одноклассниками. Не провожать своих ребят пришли, на фронт просились. Валентине и подругам при всей серьёзности момента военком сказал, полушутя: «Нам повоевать-то месяц-другой, а вы – марш в институты учиться! Без вас немцев разобьём».
Девушки тоже старались в это верить, но, провожая одного за другим друзей и братьев воевать, слушая новости, сводки Информбюро о положении дел на фронте начинали понимать, что быстрой эта война не станет…
Заявление в Балашовский учительский институт Валентина всё же подала, с головой войдя в учёбу и гущу комсомольских дел: и в колхоз на поле выезжали, и перед ранеными выступали, и помощь семьям ушедших на фронт оказывали. И всё же душа рвалась туда, где воевали и гибли ровесники, где горели наши города и села. Она упорно приходила в военкомат и, как комсомольский вожак, вела за собой других студентов. Своего Валентина добилась: её призвали в действующую армию, а точнее, в формировавшийся в городе Ртищево 100-й отдельный батальон ВНОС, главные задачи которого - воздушный наблюдение за вражеской авиацией и оповещение зенитчиков о надвигающихся бомбардировках.
Перезнакомились и подружились девчата ещё в эшелоне. А некоторые даже в шутку и всерьез поменяли здесь имена, чтобы не путать трёх Галей и трёх Тоней. Одну из Тонь, прибывшую из Самойловки, назвали Риммой, а точнее Римулей, что очень сочеталось с её небольшим росточком и всегдашней доброжелательностью. Ещё больше сдружилась с ней Валентина, когда они попали на один пост.
Наши войска с тяжелыми боями продвигались на запад, освобождая от немцев занятые территории. Походную жизнь вели и девчата, привыкнув к армейской форме и сапогам, к четким командам и незамедлительным действием. С длинным косами многим пришлось расстаться. Но женское начало было неискоренимо. В любых условиях создавали девушки уют, используя бинты для занавесочек, полевые цветы и другой подручный материал.
Ротный командир, уже по полной хлебнувший фронтового лиха, девчат за это порой журил, добавляя до пущей убедительности крепкое солёное словцо. А Валентина как комсомольский секретарь (не при девчатах) его вразумляла, чтобы за речью следил:
– Дак, не могу я по-другому говорить. На фронте с мужиками всё понятно было, а здесь не пансион благородных девиц, – говорил он.
– Не можете, так хоть извиняйтесь, – убеждала Валентина.
Вспоминая эти наставления, ротный, отдавая перед девичьим строем приказание, после каждого вырвавшегося матерка с язвинкой добавлял:
– Простите, пожалуйста! Извините, пожалуйста!
Перед отбоем успевали девчата письма родным написать. Новостями, прибывшими из дома, поделиться, мечтали о том, как в мирной жизни найдут любовь и создадут семью. А еще любили они вместе попеть русские, украинские и казачьи песни, с которыми выросли, в которых тепло дома и родных мест жило. Валентина, натура творческая, бралась в такие минуты за химический карандаш и блокнот, стихи писала. Из писем родных узнавала о положении на фронте, узнала и о том, что брат пропал без вести при форсировании Днепра.
На Западной Украине, куда прибыл их сотый батальон, узнали девушки, что не только немцы могут смерть нести. Творили зло и смерть и бандеровцы. ВНАСовские были разбросаны на несколько километров друг от друга. Возвращаясь с совещания, командиры добирались до своих расположений самостоятельно. Однажды случилось с одной девушкой неподалеку беда. Вера Тимофеева, хорошо знакомая Валентине ещё со школы, по дороге с совещания наткнулась на местных бандитов. Изуродовав девушку, вырезав на её спине звёзды, бандеровцы бросили её мертвую у дороги в назидание другим. Страшная эта весть девушек потрясла, но они не струсили, а наоборот укрепились в желании бить врагов, чтобы приблизить мирную жизнь. Веру Тимофееву за проявленное мужество посмертно удостоили ордена Красной Звезды. А пятерым девчатам на посту, командиром которого была назначена Валентина, пришлось вскоре и самим с ночными бандитами встретиться.
После очередного перебазирование расположились они в заброшенном доме на окраине небольшого села во Львовской области. Раздобыв воды, помылись девушки, постирались, и, перекусив, присели на ступеньках отдохнуть. Сумерки уже сгустились, как вдруг увидели девчата тени вооружённых людей, идущих из леса в их сторону. Быстро забежав в дом, и заперев дверь на засов, девчата в считанные минуты обсудили что делать в случае нападения. Бандиты, тем временем, стали стучать в дверь. Выломав гнилые доски в задней стене дома, девушки по темноте побежали в поле. Бандеровцы начали беспорядочно стрелять, а потом поле подожгли. Но разбуженные стрельбой выскочили из домов местные жители и расквартированные бойцы. Ночные мстители вынуждены были скрыться, а девушки, собравшись вместе и размазывая закопченными руками слёзы по щекам, обнимали друг друга, говоря одно слово: «Живы!» Однажды, уже зимней порой, возвращаясь на пост с очередного совещания, Валентина попала в пургу. Идти до поста было километров в семь. Дорогу занесло, и она сбилась с пути. Руки от мороза занемели, силы заканчивались.
Подступали сумерки и вспомнились ей слова отца в бытность свою извозчиком работавшего:
– Не опускайся после обеда в путь, если днём на дороге позёмка. Это к пурге и заносу.
Явно так и случилось. Неужели, думала Валентина, ей, как в песне замерзать в степи глухой? Обидно. Под завывание вьюги, обессилевшая, села Валентина на снег передохнуть и почти стала засыпать, как вдруг услышала где-то песню, подумала, уж не ангелы ли поют? А потом, собравшись с силами, стала кричать, звать на помощь. Ей ли комсомолке, об ангелах было думать, но, наверное, Бог услышал её, иначе, как объяснить, что на зов о помощи раздался ответной крик. И вскоре рядом оказалась повозка с сеном, на которой сидела женщина. Была она колхозным бригадиром, ехала домой, вот и оказалась в этом месте. Привезла спасительница Валентину домой, вместе с матерью отогрели ей руки и ноги, согрели чаем и, укрыв полушубком, положила спать на печь. А разбудив рано утром, сказала:
– В рубашки ты, видать, родилась. Могла бы замерзнуть вовсе.
Служба продолжалась, и бойцы ВНОСовского полка, вверенного ефрейтору Яковлевой, успели набраться опыта в опознавании марки самолётов по звуку и по приборам. Зенитчики встречали «мессеров» и «хейнкилей» со свастикой огнем, а значит в том, что враг не дошёл, не бомбил, не выполнил своей задачи, была частица заслуг и этих девчат. Дойти им суждено было до Польши. Там и Победу встретили, стреляя в воздух, иногда и смеясь. Одна из местных жительниц, полька, подарила Валентине и одной из её боевых подруг свои рисунки в рамочках. На одном девочка была нарисована, на другом – мальчик, объяснившись, как могла, сказала женщина Валентине, вручая портрет девочки, что будет у неё дочь, а у подруги – сын. Смеялись тогда девчата, загадывали: сбудется или нет? Был месяц май. Цвела сирень. Закончилась война. И впереди была целая жизнь, с любовью, с семьёй, цветущим садом. Как они мечтали на фронте…
Вернувшись с войны, мама, та самая Валентина, пришла работать в районную газету, перейдя потом в редакцию радио. Замуж она вышла за фронтовика, и родились в их семье, как предсказывала польская женщина, не одна, а две дочери. По примеру мамы обе стали журналистами. Рисунок с польской девочкой всегда висит в зале на стене. О нём и своих фронтовых эпизодах мама рассказывала охотно. А ещё читала из фронтового блокнота свои стихи, песни тех далеких лет, которые записывала в этот блокнот 43-ем, 44-ом, 45-ом. Фронтовая Римуля часто приезжала из соседнего Самойловского района к нам, и для всей семьи была желанным гостем, родным человеком.
Мобильности, энергии, многочисленным навыкам и творческим способностям мамы можно было позавидовать и удивиться. Что-то от казачьих корней родителей было в этом, что-то добавила фронтовая закалка, но и внутренний потенциа её был немалым. Дорожа временем, она успевала за день переделать сто дел, ещё до работы варила нам щи, пекла блинчики, управлялась со стиркой и глажкой белья, подметала у дома. А зимой, когда папа был на работе, она готовила для растопки печи дрова. С пилой и топором управлялась ловко, скоровато, объясняя это всё тем же фронтовым навыком, когда им с девчатами приходилось в походно-полевых условиях всё делать самим.
Женскую работу мама тоже любила. И, если кто-то из её подруг выбирал своим увлечением вышивку, то у неё помимо этого, был и свой конёк – штопка. Делала она это мастерские, подкладывая для удобства лампочку на месть прорези. В итоге на папиной спецовке, на моих лыжных брюках и носках для всей семьи штопка получалась ювелирной, и даже украшающей одежду. А мама говорила, что такое женское занятие для неё лучший отдых и покой.


И всё же главным смыслом её жизни была журналистская работа. С упоением, вдохновением, теплом и радостью готовила она свои репортажи, интервью, радиопрограммы. Машины в редакции не было, но выбираясь в район на обычных рейсовых автобусах она, казалось, не замечала тяжести большого катушечного магнитофона, а впоследствии чуть полегчавшего «Репортера-5». Из села возвращалась вечером, переполненная впечатлениями от встречи с хорошими людьми. Бывало, наскоро перекусив, спешила в редакцию, где сама монтировала свежий материал, стоя у больших стационарных аппаратов до ночи, чтобы на следующий день этот репортаж звучал в программе, которую открывала она традиционным приветствием: «Говорит Балашов! Добрый вечер! В студии Валентина Рязанова». Радиослушатели в городе и сёлах района любили её передачи за искренность, тепло и оперативность. Репортажи мамы звучали на Саратовском областном радио. Этой профессии посвятила десятки лет.
Был момент, когда творческая усталость подтолкнула маму к тому, чтобы уйти из редакции, занявшись более спокойной работой. А в ночь под влиянием всех переживаний, приснился ей сон, который она рассказывала.
Будто едет она по проселочной дороге на телеге вместе с доярками, возвращающимися с вечерней дойки. Августовский закат окрасил в розовые краски лес и поле. Вечерней свежестью веет. А доярки вдруг песню запели, душевную, светлую про землю родную и про любовь. И такое навеяло в душе маминой, плакать от него захотелось и слушать, слушать их, простых и добрых женщин без конца… Проснулась мама и как огнем обожгла мысль: «Зачем увольняться, надо же успеть рассказать об этих людях!» И вдруг остро ощутила, что теряет что-то дорогое. Окончательно очнувшись ото сна, она утвердилась в точном выборе: «Ни за что из профессий не уйду! Это – моё навсегда!»
Так и осталась в профессии, а самое главное – песня осталась: «Если б снова начать, я бы выбрал опять бесконечные хлопоты эти!»


… Каждый раз, когда наступала весна и цветущий, поющий май врывался в повседневную жизнь, я предвкушала, как на рассвете нарву дома сирени и в день рождения мамы, 3 мая, поставлю букеты в каждой комнате. Снова подарю ей большой душистый букет, хотя за окнами веранды, целый ковер сирени и сказочно-прекрасный яблоневый сад. Сильная характером, пройдя войну, мама осталась женщиной, влюблённой в красоту весны и жизни.

Ольга Шавыкина.

Об авторе
Шавыкина Ольга Ивановна родилась 5 октября 1953 год в Балашове в семье фронтовиков. Потомственный журналист. В 1977 году закончила заочно Воронежский Государственный университет им. Ленинского комсомола, отделение журналистики. С 1970 по 1974 годы работала диктором, корреспондентом в Балашовской редакции радио. Выйдя замуж за военного, исколесила с ним всю страну с Востока на запад, была за границей – в ГДР и Алжире. Там, где была возможность, работала в газетах: ответственным секретарем Бикинской городской газеты «Коммунист» (Хабаровский край), корреспондентом газеты «Цемент» (г. Вольск) и «Вольская жизнь». С 1998 по 1999 годы – главный редактор Вольской редакции радиовещания. С 1999 по 2005 годы – директор МУ «Телерадиокомпания «Вольск». С 2005 по 2008 годы – замдиректора МУИЦ «Вольская жизнь» по электронным СМИ. С 2008 по 2010 годы – заместитель главы МО г. Вольск.
С 2010 года по настоящее время – председатель Совета ветеранов Вольского района. До сих пор сотрудничает со СМИ своего города и редакцией «Радио России. Саратов». Является действующим депутатом Муниципального собрания Вольского района. Член политсовета Вольского отделения партии «Единая Россия». Почетный гражданин земли Вольской (звание присвоено в 2018 году). Член поискового отряда «Память». Удостоена диплома Саратовского отделения Союза журналистов «Золотое перо» за освещение героико-патриотической тематики.
Награждена медалью Ассоциации Героев «За военно – патриотическое воспитание», медалью «За поисковую» работу». Участвовала в семи поисковых Вахтах Памяти по местам боев под Смоленском, Калугой, Воронежем, в Новгородской и Волгоградской областях. Ведет работу по патриотическому воспитанию в школах, ССУЗах и воинских частях.
О.И.Шавыкина – член Союза журналистов, была членом делегации от Саратовской области на торжественных мероприятиях в честь 100-летия Союза журналистов России.