Лидия Златогорская: «Журналисту нужно всегда вставать на позицию читателя…»

Интервью, опубликованное на сайте информационно-аналитического портала "Деловой Саратов"

Переоценить значимость средств массовой информации трудно: сегодня и, пожалуй, всегда – это один из самых мощных рычагов воздействия на общественное сознание. В мире постоянно ведутся рассуждения о журналистской этике, информационных войнах, пропаганде, о том, кому и чему должны служить СМИ. Все эти проблемы сегодня актуальны как никогда, именно поэтому «Деловой Саратов» решил обсудить вопросы современной журналистики с человеком, который связан с миром медиа, как никто другой – председателем регионального отделения Союза журналистов России Лидией Златогорской.

По чистой случайности (впрочем, случайностей не бывает) мы встретились с Лидией Николаевной 5-го мая, в день выхода первого номера той самой «Правды», в День советской печати. Сегодня журналистская братия отмечает свой профессиональный день в январе, а этот праздник почти забыт...


- Для меня имеет значение все, что связано с советской печатью, хотя сегодня это понятие во многом обругано, а этот день считается праздником «совка». Многие считают, что ничего хорошего не было, мол, сейчас наступили демократия и свобода слова, а тогда мы не были свободны. Со всем этим мне, конечно, хотелось бы разобраться, ведь я застала советскую печать, в ней я начинала работать и реализовалась, как журналист, именно в тот период.

В начале 90-х гг., когда был принят закон о СМИ, и стало возможным учреждение своих изданий, я зарегистрировала Саратовский экологический вестник «Набат». У меня был регистрационный номер «2», первый номер был отдан «Комсомольской правде». Я создала свой вестник не потому, что мне надоела советская печать или я хотела свободы (хотя и это было), просто мне требовалось еще в чем-то себя проявить. Меня привлекали вопросы экологии, природопользования, экологии души – ранее эти темы не были мной реализованы.

- Как сильно и в чем именно изменилась журналистика с советского времени?

- Мне часто задают этот вопрос. Особенно молодежь. Все говорят о том, что сейчас стало больше свободы. Знаете, как сказать? В то время цензура была узаконенным органом. Скажем, если я готовлю полосу в печать, я обязана показать ее цензору на предмет «неразглашения государственной тайны». Сейчас такого нет. Все определяется редакционной политикой – понятием, которого не было в советское время.

Наши газеты назывались общественно-политическими. Они лично никому не принадлежали. Да, пресса была государственной, но и общественной, поэтому мы никогда бы не стали заниматься пропагандой антиобщественных деяний. Не только потому, что это запрещено, а потому что сами понимали, что можно писать, а что – нельзя. Да, мы не критиковали советскую власть, но запрета критиковать кого-то не было. Просто нам и в голову это не приходило. Для нас не было понятия «неприкасаемый», мы ругали директоров и других важных людей, если они того заслужили, обличали их должностные злоупотребления.

- Но ведь были, так называемые рекомендации «сверху», с кем и о чем можно разговаривать, с кем – нет?

- Мы не все могли себе позволить… Это правда.

В своей профессиональной деятельности я сталкивалась с понятием «право по звонку», а также с тем, когда мне говорили: «Зачем ты сюда лезешь? Твое дело – экология». Это было, когда, например, я взяла интервью у первого демократа Саратовской области Валерия Давыдова. У него была экологическая программа, с которой он шел на выборы. Начало 90-х. Начало информационных войн. В одной из газет написали про его якобы злоупотребления, что-то про квартиру для дочки и т.д. Я взяла у него интервью, где он все объяснил, но и рассказал про свою предвыборную программу.

Я тогда сказала учредителю: «Что не так? Этот человек отвечает за свои слова. А вдруг его оклеветали? Это несправедливо, когда он не имеет возможности ответить на обвинения в свой адрес...» Сегодня есть интернет, можно написать блог, комментарий – что угодно. Тогда все было иначе.

- Это был какой-то протест с Вашей стороны или желание разобраться в ситуации?

- У меня не было рьяной приверженности демократии, я не ходила на митинги, но, естественно, здравые идеи я поддерживала. К тому же его экологическая программа была мне по душе. А уже в процессе интервью мы поговорили о том, что писали в той газете, что было правдой, а что – нет. Просто честно сделала свое дело, хотя против Давыдова была мощная кампания.

- Сегодня есть понятие (и феномен) редакционной политики, получается, что цензором выступает главный редактор или даже учредитель. Как Вы считаете, насколько это правильно?

- Редакционная политика – это понятие собственности. В свое время первые романтики бросились в главные редакторы или стали сами учреждать средства массовой информации. Все те, кому не давали развернуться и выразить свои идеи, теперь решили реализовать себя таким образом. Далеко не у всех получилось.

Да, сегодня, что писать, о чем и как определяет главный редактор издания, а чаще – учредитель. Хотя последний не должен этого делать даже по современному законодательству. И здесь есть определенные проблемы: все хотят сразу быть начальниками, но никто редакторами не рождается. В основе любой профессии есть ремесло. Если хирург не умеет ставить систему, то в ремесле он не состоялся. Так и в нашей профессии: редактор должен уметь писать, преодолевать нехватку опыта или мысли, должен уметь быть объективным и беспристрастным, знать, как работать с живыми людьми и как оценивать события, как информацию сделать востребованной.

Зачастую главный редактор и вовсе – наемный работник, а значит следует политике учредителя. Трудно сказать, насколько это правильно. Наверное, неправильно.

- Есть же еще финансовая сторона. Зависимость от денег не только наемных сотрудников, но и самого СМИ…

- Да, сегодня СМИ выжить без денег очень трудно. Мы, работая в своих коммунистических газетах, не знали откуда появляется зарплата 1 и 15 числа каждого месяца. Нам не надо было выживать. Предлагалось много рекламы, но мы и не знали, где ее размещать, в ней совершенно не было необходимости. Но мы были ответственными и интересными читателю.

В 90-х годах появилось то, что мы имеем сейчас. С одной стороны, СМИ свободны: если тебя не устраивает работать в одном издании, ты можешь уйти в другое или вообще учредить свое СМИ. Но с другой стороны, сейчас нет самоцензуры, то есть моральных самоограничений, что приводит неизбежно к снижению доверия.

- Что именно Вы подразумеваете под самоцензурой?

- Самоцензура для меня – это понимание профессионала, что он может себе позволить, а что – нет. Я никогда себе не позволю заголовок: «Армянин убил русского». Никогда! Мое внутреннее убеждение заключается в том, что вообще нет криминальных национальностей, и что в любом конфликте участвуют два человека, один из которых нарушил закон. Мне стыдно за журналистов, которые на несчастье других обретают популярность. Никогда не позволю себе заголовка, побуждающего к агрессии. Нужно сделать все, чтобы понять мотивы обеих сторон. Если о чем-то пишешь, надо это видеть своими глазами и говорить с людьми лично, брать информацию из первых уст, посмотреть человеку в глаза.

К тому же сегодня теряет свою актуальность проблема сбора информации, уже нет погони за тем, чтобы первым опубликовать информацию. Главное – содержание. Интернет не перегонишь никогда. Журналисты уже не могут конкурировать с ним в скорости, но они могут конкурировать в осмыслении факта.

- Цензура и пропаганда. Насколько эти феномены уместны в современной журналистике, в какой мере и в каком виде?

- Я думаю, что сегодня цензура существует в виде экономического и морального давления владельцев СМИ, которые как раз и выстраивают определенную пропаганду. Когда мне говорят о редакционной политике, я понимаю это, как «что мы пропагандируем». Пропаганда – продвижение какой-то идеи, которых сегодня навалом. Это еще и когда журналист говорит то, что от него ожидают. Пропаганда от информирования отличается формированием общественного мнения, не основанного на фактах. Пожалуй, с этой точки зрения абсолютно независимых СМИ в нашей стране мало. А пропаганда приводит к тому, что люди перестают верить в честность выборов, например.

- А Вы верите?


- Не верю. В том числе и потому, как кого-то "рядят в белые одежды", а кого-то мажут "черными красками".. Из-за пропаганды, приводящей к информационным войнам, происходит тотальное недоверие.

- Взять, к примеру, федеральные каналы телевидения. Не кажется ли Вам, что подача информации там однобока, а пропаганда – очевидна?

- Да, складывается такое ощущение. Неправильно, когда в каждом сюжете – первые лица и только их положительные стороны, отсутствие критики, самокритики и отсутствие позиции народа. Навязчивая пропаганда не достигает той цели, на которую рассчитывают: единомыслия не происходит, наоборот – отторжение. У зрителя должно возникнуть желание поспорить. А если постоянно заглатывать жеваную кашу, так и зубы растерять можно.

Например, такой вопрос, как патриотизм. Эта тема, как и тема межнациональных отношений, требует особого виртуозного мастерства, чтобы ею заниматься. Этим вопросом нельзя злоупотреблять. А у нас патриотизмом, как флагом, размахивают все, кому не лень. Что же у нас тогда лада нет, если все патриоты?

- Суть журналистской работы – в объективной подаче информации. Давайте встанем на позицию читателя, которому хочется получать правдивую информацию о происходящих событиях. Как бы Вы оценили объективность российских СМИ?

- Журналисту нужно всегда вставать на позицию читателя. Конечно, как говорится, журналисты – тоже люди, и у каждого есть своя точка зрения. Но главное – должна быть понятна суть описываемой ситуации, не следует сразу давать читателю свое переложение. Человек должен сам разобраться в случившемся, а твоя обязанность – предоставить ему несколько точек зрения, в том числе и противоположных.

Журналист может взять чью-то сторону, но не прежде, чем раскроет суть. Нужно уважать читателя, слушателя, зрителя и дать ему возможность самому разобраться, что к чему.

Сегодня, когда появляется критическая статья против какой-то личности (депутата, бизнесмена), у большинства мысль начинает работать весьма прагматично: кому это выгодно, кому он помешал? Раньше мне бы и в голову не пришло размышлять, кто за кем стоит. Сейчас, в то время как кого-то очерняют, другие выискивают изощренным умом, кому же человек перешел дорогу. На мой взгляд, это ненормально. Сначала нужно докопаться до истины и понять, справедливо ли его обвиняют вообще? Хотя я понимаю, что сегодня нужно брать в расчет все, в том числе и специфику каждого издания, и кому оно принадлежит.

- Так все же, получается, что в нашей стране постоянно говорят о свободе слова, а на деле нет ни ее, ни объективности?


- Да, часто то, что выдается за объективное, таковым не является. Например, согласно данным Freedom House (FH – международная организация, которая ежегодно анализирует состояние свободы слова в каждой стране, в ее исследование входят 200 стран. – прим. ДС) за 2013 год, всего лишь 14% составляют долю населения, где СМИ являются свободными. Россия находится на 177 месте. Я не доверяю этому рейтингу, ведь анализировать можно по-разному: например, на основании фактов, которые мы публикуем сами. Если мы сами пишем о том, что у нас свободы слова нет, то с одной стороны, мы констатируем факт несвободы и сообщаем о нем другим, а с другой – у нас есть возможность об этом заявлять. Я думаю, что в России довольно-таки свободные СМИ и есть честные журналисты.

- Свобода заключается в возможности писать об отрицательных фактах?

- Не только. Во-первых, есть количественный выбор СМИ, к тому же, у нас нет «неприкасаемых», критикуют в том числе, и президента. Другая проблема – отсутствие реакции. Например, всем стал известен факт вопиющего хамства Жириновского по отношению к журналистке. Я думаю, что это никогда бы не прошло, например, в Швеции. Такой человек лишился бы своего поста. Но «герой» по-прежнему на российском ТВ желанный гость, несмотря на репутацию.

- Но ведь в России депутаты и другие власть имущие сами компрометируют себя, позволяя подобное поведение в присутствии СМИ…


- Да, действительно, в той же Швеции Премьер едет на работу на велосипеде, сам себе покупает в трамвае билет. В Парламенте есть детский сад, потому что парламентарии работают там, где живут, и приезжают в столицу только на сессии, поэтому могут приехать с ребенком. Там все прозрачно. Я все это видела своими глазами, когда привозила группу саратовских журналистов в Стокгольм.

- И все же, должны ли СМИ быть независимыми от государства?

- Когда начинался новый период развития СМИ, много говорилось о разгосударствлении, о том, что они должны обеспечивать открытость и гласность власти, плюрализм. Их миссия – контроль над действиями власти. Контроля не получилось. Государство не ушло от СМИ. И если нас не задавили политически, не лишили возможности гласно обсуждать проблемы, то поставили в материальную зависимость. Может и не оказываться никакого давления, но если нет финансового ресурса, как ты будешь существовать? Придется идти к кому-то в зависимость. Разгосударствление может произойти только в том случае, если государство уйдет от учредительства СМИ и будет финансово поддерживать региональную и муниципальную прессу без всяких условий.

- Считаете ли Вы российские СМИ более объективными в сравнении с европейскими?

- В свое время в странах демократии мы учились у журналистов профессионализму. Для них, европейских журналистов, самый важный пункт этического кодекса звучит так: «приведи и другое мнение». Сегодня с европейскими СМИ что-то произошло. Скорее всего, это и есть несвобода, когда в странах демократии закрыли рот и уши, предпочитая не обсуждать преступления неофашистов на Украине.

Когда я вижу журналиста Евгения Поддубного с российского ТВ, как он ведет репортажи из Славянска и Луганска, я переживаю за коллегу и верю ему.

- И верите в то, что он говорит действительно то, что видит, не преследуя ничьих интересов?

- Да, я абсолютно уверена. Здесь меня никто не переубедит. Моя подруга живет в Луганске, и, общаясь, я понимаю, что он говорит правду. Ребятам, которые там работают, я верю. Каждый из них может и пулю в лоб получить. Я уважаю труд каждого из них. Другое дело, что всей этой информации на нашем ТВ слишком много, что неизбежно действует на психику. Я захожу в Facebook и наблюдаю много иронии и сарказма по этому поводу. Когда случилась трагедия в Одессе, обрушился такой шквал агрессивных комментариев! Это недопустимо. Случилось горе, и надо просто уважать, как труд журналистов, которые рискуя жизнью, доносят до нас информацию, так и память и погибших, невинно убиенных.

- Поговорим о Союзе журналистов. Какие конкретно функции он выполняет сегодня?

- В уставе у нас прописан целый ряд функций, но главное – влияние на профессиональный уровень журналиста, например, через систему образования. Сегодня у нас нет государственной программы повышения квалификации. В некоторой степени мы компенсируем отсутствие этой программы проведением «круглых столов», семинаров, конференций. Мы привлекаем внешний ресурс, благодаря чему можем проводить различные поездки или встречи с экспертами. Стараемся открыто обсуждать с молодежью многие общественно значимые темы с точки зрения профессионализма.

- Может ли любой журналист обратиться к вам в Союз за помощью, в случае нарушения его прав или закона?

- По каждому случаю, когда нарушаются права журналистов, мы стараемся делать какое-то заявление или организовываем пресс-конференцию, стараемся придать огласку инциденту, размещаем информацию на сайте. Бывает, что большое значение имеет сама констатация факта: случилось то-то, и это незаконно. Но здесь следует иметь в виду, что наши возможности ограничены ресурсами и степенью поддержки, так как не в каждом СМИ признают нас. Сегодня нередко в Союз не верят, пренебрегают им. Я считаю, что это неправильно. Чувство общности ничем не заменишь, тем более принадлежность к «цеху» - признак цивилизованного общества.

Что касается защиты прав… Есть очень болезненные случаи, когда жалуются на наших журналистов, и когда журналисты жалуются друг на друга. Но для общественной организации важно сохранять нейтралитет. Для меня это не кажется сложным, потому что считаю, что если я не скажу правду своему коллеге, то сделаю ему хуже. Пусть лучше он переживет взрыв болезненного самолюбия, но в дальнейшем будет профессиональнее.

Главное – отстаивать права граждан на объективную информацию и права журналиста отвечать запросам общества. Быть профессионалом - это не только право, но и обязанность.

«Деловой Саратов»
Беседовала Кристина Фомина.