Памяти друга Лемара Тараканова.

Памяти друга Лемара Тараканова.

Сын «врагов народа» ждал реабилитации почти 6о лет

Жизнь моего героя из соседнего дома на окраине Ленинского района Саратова, полна событиями, которых хватило бы на несколько судеб. Даже данное родителями имя – Лемар — вызывает интерес своей необычностью.

Мой творческий путь многократно пересекался с тропками Лемара Тараканова. С далеких 1960-х, после которых работали в одних редакциях, до общности интересов, судеб и большой дружбы на век.

Ленин и Маркс в сокращении
Родился мой герой и друг в семье крупного партийного работника, в чьей биографии - все противоречия дореволюционной России и ломка судеб в строительстве новой жизни и государства.
Отец Лемара - сын дворянина. Владимир Тараканов учился в технологическом училище, был увлечен идеями коммунизма, порвал с традициями предков, вступил в ленинскую партию еще до Октябрьской революции и активно участвовал в утверждении советской власти на Урале.
Работал телеграфистом на станции Пермь-1. Уже в октябре 1917-го стал членом Военно-революционного комитета и отряда Красной гвардии. С началом боевых действий в противостоянии со сторонниками прошлого - старшим телеграфистом штаба Восточного фронта.
Штабная жизнь в начале Гражданской войны проходила в железнодорожных вагонах с урывками на сон и без отдыха, с постоянной опасностью - в то время еще не существовало ни линии фронта, ни постоянной дислокации. Приходилось штабистам отражать и боевые атаки.
Владимира Тараканова судьба берегла от пуль противника. Технически образованный, политически грамотный, инициативный, он быстро вошел в состав перспективных «красных командиров» и оказался рядом с будущими маршалами и комкорами, например с Блюхером. Уже в 1919 году его назначают военкомом 66 полевой телеграфной конторы 30 стрелковой дивизии, и он участвует в операциях на Южном фронте при взятии Крыма, в освобождении Красной Армией Украины. В 1921 году он уже помощник начальника связи дивизии по политчасти.
А потом возвращение к мирной жизни, строительство нового мира. Секретарь райкома ВКП(б), ответственный секретарь горсовета, секретарь парткома узловой станции…
Куда только ни забрасывала его воля партии – от губернского центра до сельских районов. Там-то на одной из партийных конференций секретарь райкома обратил внимание на делегатку - сельскую учительницу Клавдию Мураховскую, встреча оказалась судьбоносной.
Вскоре Клавдия Ивановна рассталась со своей фамилией, став «княжной Таракановой», как подшучивал над супругой муж.
Появление на свет сына у секретаря парткома Пермского военного завода № 19 и учительницы оказалось событием не только для молодой семьи. Друзья и коллеги, поздравляя с первенцем, предлагали свои варианты имени новорожденному от обычных русских имен до экзотических. Вдохновленные успехами страны, всецело преданные коммунистической идее родители мальчика предпочли назвать его в честь вождей мировой революции Ленина и Маркса – Лемар.

Враги народа – все!
Шел 1931 год. Ничто не предвещало грядущей беды для сына дворянина, выбравшего путь революции, учительницы, взявшей княжескую фамилию, и их сына с защищающим, как талисман, громким именем Лемар. Оно вызывало восхищение высокопоставленных гостей коммунистической ячейки Таракановых. Мальчик рос талантливым, в рисовании, подражании голосам, не по годам сообразительным и умелым.
Счастье семьи закончилось в 1937 году. Ночью. По навету недоброжелателей, подобострастно раскланивающихся на встречах, поддакивающих при принятии решений.
Выписка из справки Военной коллегии Верховного Суда СССР:
«Дело по обвинению Тараканова Владимира Яковлевича… пересмотрено… 15 июня 1957 года. Приговор Военной коллегии от 9 января 1938 года в отношении Тараканова В.Я. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен и дело в отсутствии состава преступления прекращено. Тараканов В. Я. реабилитирован посмертно».
Справка прокуратуры Челябинской области:
«Тараканова Клавдия Ивановна, 1906 года рождения, по постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 21 июля 1938 года за укрывательство контрреволюционной деятельности мужа подвергнута заключению в ИТЛ сроком на 5 лет. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года постановление Особого совещания при НКВД СССР в отношении Таракановой К. И. отменено, по делу она полностью реабилитирована.
На день ареста 16 мая 1938 года Тараканова К.И. отбывала наказание в местах лишения свободы по приговору народного суда».
Из заявления в Ленинский районный суд г. Саратова Лемара Владимировича Тараканова:
«В 1937 году мой отец Тараканов Владимир Яковлевич, 1886 года рождения, уроженец г. Перми Свердловской области был арестован. На момент ареста – зам начальника политотдела Южно-Уральской железной дороги. Проживали мы в тот период ст. Карталы, д. 3, кв.11.
9 января 1938 года Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к высшей мере наказания и был расстрелян.
…Мать – Тараканова Клавдия Ивановна, особым совещанием при НКВД СССР от 21 июля 1938 года осуждена по ст.58-12 УК РСФСР на 5 лет ИТЛ.
В семь лет я остался один, но не надолго. На основании оперативного приказа 00486 С-С от 15 августа 1937 года меня из Челябинской области, в сопровождении конвоя, отправили в село Липовка Волгоградской области, в детский спецприемник НКВД. Не выдержав издевательств, через год сбежал и беспризорничал.
Свидетелей у меня нет. Через Саратовскую ассоциацию жертв политических репрессий были приняты меры по отслеживанию документов, подтверждающих по отношению ко мне политической репрессии в административном порядке. В органах, осуществляющих репрессии в 30-х годах, документов не сохранилось. О чем свидетельствуют ответы из правоохранительных органов. Учитывая, что приказ НКВД СССР №00486 был под грифом «совершенно секретно», предполагаю: администрация спецприемников уничтожила документы. Мои обращения в правоохранительные органы прошу считать доказательством, применив статью 247 ГПК РФ».
Семилетний Лемар был реабилитирован лишь в 1994 году.

Жизнь в положении «врага»
Бродяжничество «Ленина-Маркса» было удачливым. Движущийся по стране мир неприкаянных по разным причинам людей ни разу не обидел беглеца из спецприемника. А кто только не скрывался в то время на Волге, в заволжских степях! Помогала способность рисовать и подражать голосам птиц и людей, умение пародировать - для случайных попутчиков, даже преступников, это было нечаянным развлечением.
Конечно, у Лемара хватило ума не называть свое имя, он их выдумал несколько. На всякий случай. Придумывал и разные истории своего бродяжничества – от побега из дома от пьянствующих родителей до их смерти. А однажды пожилой спутник по скитаниям, видимо, поняв, что за судьба у бродяжки, сказал: «Мальчик, тебе нужен теплый дом и школа. Ищи родных».
Так Лемар оказался у своей бабушки Агафьи Филипповны Мураховской, вдовы Краснокутского пристава. В тепле и в школе.
Объяснение для всех простое – родители на Урале умерли, куда ж сиротке деваться.
Надо сказать, краснокутский пристав Иван Федорович Мураховский слыл добрым, отзывчивым человеком, после революции не был репрессирован и рано умер простым грузчиком на товарной железнодорожной станции в Энгельсе.
После окончания школы, где наряду с образованием получил специальность киномеханика, Лемар пошел служить в армию. Сопутствующие ему характеристики о разносторонних талантах призывника содействовали его использованию в необычной сфере службы – творческой. В отдаленном гарнизоне на Дальнем Востоке был сержант Тараканов и завклубом, и киномехаником, и художником, и артистом.
Вернулся на гражданку Лемар уверенный в себе и в своих силах, да и время было уже другое – эпоха реабилитации, когда уже не надо было скрывать судьбы – родителей и свою. И, конечно, с целью осуществить мечту – стать профессиональным художником.
Лемар Тараканов посупил в Саратовское рисовальное училище.
- После окончания училища я работал художником-оформителем на Саратовском заводе «Серп и молот», в «оборонку» меня не пустили – что-то, догадываюсь что, не понравилось особистам в моей анкете, я не скрывал сведений о родителях.
Мои заводские рисунки рабочих-передовиков для многотиражки попались на глаза директору издательства «Коммунист» Лукашевичу, да так ему понравились, что в апреле 1960 года он пригласил меня перейти на работу к нему. Собственно, меня и уговаривать не надо было, я охотно согласился, так как в главном издательстве города работали такие большие художники как Борис Павлович Бобров, фронтовик, кстати. Да и кругозор другой – нужно было ретушировать снимки и иллюстрировать очерки для «Коммуниста» и молодежной газеты «Заря молодежи».
Рисовать приходилось для каждого номера. Особенно ярко оформлялись поэтические подборки. То было время расцвета молодежного творчества, так что пришлось общаться не только с маститыми поэтами и писателями, а и с будущими светилами.
Поощрялись творческие поездки в районы, непосредственно в хозяйства. Обком комсомола порой рекомендовал местным властям в качестве исполнителя различных композиций как художника и скульптора, - вспоминает Лемар Владимирович.

Негритенок «Цирка» и автор «Тополей»
- В одной из таких поездок в городе Петровске мой позировавший герой, узнав что я страстный автолюбитель, рассказал, что у соседа-фронтовика, полковника в отставке, есть трофейный автомобиль, который стоит без дела, так как никто не знает как к нему подойти и как починить, потому что никаких запасных частей нет. Навестив полковника, я узнал, что немецкую машину тот привез из Берлина – командование предложило ему в честь победы на выбор орден или машину. Наград имелось несколько, поэтому почел автомобиль и выбрал самый большой. Стоил он недешево, марка «Майбах». Деньги у меня были, заработал на памятниках воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны, изготавливая скульптуры для сельских мемориалов.
Из Петровска до Саратова дотащил своего «Майбаха» на буксире. И что с ним делать? Даже фронтовики не знали, как им управлять и ремонтировать. Пошел в библиотеку, взял книги о трофейных машинах, узнал его происхождение, оказалось это лимузин высших чинов Третьего рейха. Обратился за помощью к редактору журнала «За рулем» Льву Шугурову. Тот, рассмотрев снимки, заявил, что это машина Риббентропа, министра Германии. Разобрался в конструкции, разобрал, собрал и поехал, удивляя прохожих, - продолжает рассказ Лемар Тараканов. - Правда, машина была у меня недолго. Молва о ней дошла до начальника прокатного цеха Днепропетровского металлургического завода Якова Ильича Брежнева, и Лев Шугуров посоветовал мне подарить машину брату генсека. Я последовал совету и мне взамен предложили получить прямо на Горьковском автозаводе новенькую «Волгу».
Конечно, расставаться с собранным своими руками трофейным лимузином было жалко. Но куда деваться, да и перспективы эксплуатации из-за отсутствия запчастей, эксклюзивности экземпляра не были радужными. «Волга» не столь роскошна, зато в эксплуатации удобна, адаптирована для наших дорог.
На моем «Майбахе» успели покататься все сотрудники «Зари молодежи» (садились вдесятером – не тесно, а если потесниться, то и вся редакция умещалась!).
С «Майбахом» связано еще одно воспоминание. Приехал к нам в гости необычный человек – молодой морской офицер Джеймс Паттерсон. Его знал весь Советский Союз, помните фильм «Цирк» и негритенка? Это и был Паттерсон в младенческом возрасте. Он окончил нахимовское училище, стал служить на флоте, в 1963 году издал книгу стихов «Россия. Африка». В Саратов приезжал по приглашению журнала «Волга», где его и встретила корреспондент «Зари молодежи» Татьяна Корсакова, пригласила пообщаться с «заревцами».
Выезжали всей редакцией на Соколовую гору. Раскованные, веселые. Не помню, чтобы Джеймс Паттерсон читал стихи, а вот Гена Колесников, учетчик отдела писем, был в ударе. Гену знала вся страна, вернее его песню «Тополя», символ шестидесятых годов и Саратова
Разожгли костер, и я, глядя сквозь пламя на вдохновенно читавшего свои стихи Гену, поражался тому, как он преображался, становился стройным, подтянутым, буквально юношей при его-то горбе (он с детства приобрел неизлечимую болезнь позвоночника). Гена был необычайно компанейским парнем и любителем езды. Мы с ним неоднократно на моей «Волге» совершали поездки на Кавказ и на Украину. Побывал я в гостях у его родителей в Пятигорске.
«Заря молодежи», молодость, ожидание чуда сильно влияли на творчество. Была огромная востребованность на таланты во всех сферах, не случайно из 60-х вышли многие нынешние мэтры живописи, литературного творчества, большие специалисты в науке, технике, в культуре и медицине.
Я много трудился. Результат известен: множество оформленных книг, скульптурные композиции в городах и райцентрах области, монумент воинам спецназа на Князевском взвозе Саратова, первый портрет Гагарина после возвращения из космоса… Стал членом Союза журналистов России, а членом Союза художников так и не стал, столкнувшись с непреодолимой предвзятостью коллег по изобразительному цеху – не такой, как все, образом жизни, раскованностью, не регламентированным успехом. И не сожалею. Возможно, сыграла роль и спецслужб, время от времени напоминавших о моем происхождении из реабилитированных…
Судьба художника не в том или ином членстве. Она в образе жизни и его творчестве. Мой творческий портфель, который я оставлю наследникам, мой лучший след от того, что было и прошло, - заключает художник Лемар Таракано член Союза журналистов СССР и России.

Николай ЯКОВЛЕВ, учредитель, главный редактор газеты «СОВФАКС»

На фото — работы Лемара Тараканова

Опубликовано в Саратовской областной газете социально-экономической информации «СОВФАКС» № 2 (1227), 2019 год