Владимир Кадяев о новом сборнике Ивана Малохаткина: «ВОЙНЫ СУРОВОЙ ОТПЕЧАТОК, ПЕЧАЛИ НЕИЗБЫВНЫЙ СЛЕД»

Год литературы в России.

Владимир Кадяев о новом сборнике Ивана Малохаткина:

«ВОЙНЫ СУРОВОЙ ОТПЕЧАТОК,
ПЕЧАЛИ НЕИЗБЫВНЫЙ СЛЕД»

Дети войны… Пока отцы и старшие братья воевали, они не отсижи-вались в тылу, предаваясь прежним забавам, а жили нелегкой жизнью во-енного времени, усугубленного едва ли не поголовной безотцовщиной. Война закончится, и отцы вернутся с Победой, но не скоро и далеко не все.
Это они, пятнадцати, четырнадцати, а то и двенадцатилетние парень-ки вставали к станкам, садились за тракторы, пасли колхозные стада, по-могали матерям в хозяйстве… Они, не выбирая и не кобенясь, заполняли кадровые бреши и компенсировали своими неокрепшими ручонками ост-рый дефицит взрослых рабочих рук.
Всё это сполна пережил обычный сельский паренёк Ваня Малохат-кин. И, как ни горько это сознавать, именно трудное, полное лишений дет-ство и «сороковые-роковые» сформировали душу и мировосприятие бу-дущего поэта. И если бы тому пареньку сказали, что со временем он станет известным на всю Россию, ни за что не поверил бы и себя в будущем Иване Ивановиче не признал.

Вновь я на родине.
Трав озаренье
В зыбистом отсвете рос.
И уходящее в шёпот волнение
Юных на взгорке берёз.

Скрипнули скрытные тенью калитки,
Звёздный утратился след.
Небо узорно малиновой ниткой
Выткало утренний свет.

Стадо прошло. Прохрустело раскатно,
Духом пахнуло в лицо.
Курица где-то кричала надсадно,
Видно явила яйцо.

Улица давняя той же осталась.
Двор в огорожке плетня…
Мимо меня моё детство промчалось –
И не узнало меня.

Мама… Есть ли слова более тёплые и дорогие нашему сердцу – во-прос риторический. А уж в военное лихолетье вклад женщин в Победу был столь же неизмерим, как и ратный подвиг мужчин. И чтобы узнать, что значит для Ивана Малохаткина слово мама, спрашивать не надо. Вполне достаточно открыть хотя бы один из его сборников. Вот и в недав-но изданном «Какая тихая земля…» обнаружите эти, казалось бы, не вы-спренные, простые, но щемящие душу строчки.

Встанет мать, затопит печку.
По избе тепло прольётся.
С головы косы колечко
Упадёт и разогнётся.

Ни о чём меня не спросит –
Я прикинусь крепко спящим.
На меня шубняк набросит
Кверху мехом настоящим.

… Под капель часов настенных
Я припомню даль былую,
Где в порыве дней военных
Мать увижу молодую.

Мать увижу…
Боль проснётся,
Станет к памяти тесниться.
Но уже не отзовётся
То, чему дано забыться.

Только пеплом губы свяжет
Тёмный ветер из былого.
Только, может, в строчку ляжет
Непогашенное слово.

Родина… Это слово для автора поэтического сборника сродни сло-вам мама, мать, Отчизна. И чтобы выразить своё отношение к столь необъятному понятию, поэт Иван Малохаткин к высокому «штилю» и броской патетики не прибегает и шаблонами не сорит. А находит приметы не пафосные, но искренние и в контексте воспоминаний настолько точные, что и мы, читатели, заражаемся его болью и его ощущением непреходящей красоты.

И вот кувшинки позевнули,
Почуяв вечера прибой.
И камыши, мохрясь, вздохнули,
Как бы готовясь на покой.
Всё присмирело, затаилось,
Лягушка вскрикнет в тишине,
Да соловей, как божья милость,
Вольётся в душу песней мне.
Наполненный теплом и светом,
В приветном духе красоты,
Я, Родина, здесь стал поэтом,
Так повелела сердцу ты.

Ну а природа для него – «и божество, и вдохновенье». И, видимо, поэтому находит такие краски и придаёт им такую выразительность, что, и, не выходя за дверь, мы видим и чувствует всё, что видит и чувствует по-эт. Да так, что в пору опуститься на колени и уронить голову на грудь – то ли перед матерью-природой, то ли перед русским языком и автором сти-хотворения.

Сирень сквозь дымку осторожно
Роняла запахи на луг.
Казалось, их потрогать можно,
Пугливые – боялись рук.

А у реки, пока проточной,
Где перья выщелкнул камыш,
Все птицы слаженно и прочно
Взахлёб озвучивали тишь.

И яблоня чуть в отдаленье,
Утратив зимние меха,
Стояла в розоватой пене –
Хоть подсылай к ней жениха!

Она плечами поводила,
Пчелиный чуя щекоток.
И ветру юному дарила,
Как обещанье – лепесток.

Однако патриоту и тонкому лирику Малохаткину не чужд народный юмор и озорной песенный строй текста, так что наяву видишь и околицу села, и бойких пересмешниц-девиц, и приодетых по этому случаю парней. И, само собой, гармонь в руках разухабистого гармониста.

Нюрка – баба разбитная!
Слово кинь, возьмёшь сполна.
Бригадира запасная незаконная жена.
Хороша собой, игрива,
Очи – омута темней.
А счастлива ль,
Не счастлива,
Ей самой, поди, видней.
Но в бригаде всем известно,
Что, как вечер настаёт,
Не жена и не невеста
Нюрка плачет и поёт.
А когда рассвет осветит
Дятла сыпкий перестук,
Бригадира Нюрка встретит
От работы за версту.
И опять она игрива.
Очи – омута темней.
А счастлива ль,
Не счастлива,
Ей самой, поди, видней.

Время летит, нас не спросив. За спиной Ивана Ивановича Малохат-кина большая, насыщенная трудами, огорчениями и утратами жизнь. Но грех жаловаться – есть любимая жена Татьяна, есть дети и любимейший ребёнок в семье – внучка Машенька, которая сводит его с ума. И есть осо-знание, что главная миссия его жизни – миссия признанного поэта состоя-лась. Более тридцати сборников на его счету, разного ранга литературные отличия и премии, наконец, известность и любовь читающей публики, о чём мечтает и на что надеется всякий пишущий прозу либо слагающий стихи.
И высочайшая из литературных наград России – «Золотой Витязь», который был ему вручён в Москве осенью 2013 года. По своей патриоти-ческой составляющей и требовательности к художественности слова эта награда превосходит, пожалуй, все прочие вместе взятые литературные конкурсы и премии, какие бы миллионы они ни сулили, и какой бы жур-налистской и окололитературной трескотнёй не сопровождались.

Отворилась калитка в ночи.
Может, ветер прошёл на задворки,
Может, тихо толкнули лучи,
Что скатились с насвеченной горки.

Звёзды выткали рябь на реке.
Скомкан шум камыша и осоки.
И качается, как в гамаке,
Близкий месяц на дымке высокой.

Приозёрная даль замерла.
Прояснилось, что было сокрыто.
Это Жизнь моя в вечность пошла,
Потому и калитка открыта…

Что можно пожелать поэту в канун восьмидесятипятилетия? Конечно же, здоровья, благополучия в семье, счастливой судьбы внучке Машеньке и новых замечательных строф.

Русь моя, Русь!
Голубые зарницы,
Паводок звёздный, ширь без конца.
В окна уснувшие чуть постучится
Лист-оборванец, присев у крыльца.

10.04.2015. Владимир КАДЯЕВ